Книга Моссад. Тайная война  - Леонид Млечин

Рафаэль недоумевал: что случилось, какие к нему претензии, предлагал приехать и поговорить, но полковник просил подождать. Это продолжалось еще ровно месяц, пока Рафаэлю не сообщили, что его ждет главный военный цензор.

Цензор состоял в звании бригадного генерала. Рафаэль познакомился с ним еще в те времена, когда будущий штатный душитель свободного слова был командиром эскадрильи истребителей и любимцем главнокомандующего военно-воздушными силами Израиля генерала Эзера Вейцмана.

Голубоглазый и мускулистый летчик пользовался успехом у женщин, мог ночью махнуть с компанией к морю и отыскать ресторан, где гостей кормят до утра.

Боевого летчика век не долог. Когда врачи запретили пилоту летать, Эзер Вейцман, к тому времени занявшийся политикой, помог ему приземлиться. Теперь бывший летчик облысел и расстался с привычкой к ночным загулам. Последняя, третья по счету жена крепко держала его в руках. Да и новая служба требовала респектабельности.

Бригадный генерал был вежлив, но не добр. Он усадил Рафаэля перед собой и сухо сказал:

— Я принял решение запретить вашу книгу. Полностью, от первой до последней страницы.

Рафаэль был изумлен и потрясен. Несмотря на военную цензуру, израильская пресса чувствовала себя совершенно свободной. Цензоры вычеркивали названия боевых операций армии или данные о новой военной технике, но запретить книгу целиком?! О таком Рафаэль еще никогда не слышал. Такого и не было, вероятно, за всю недолгую историю существования страны.

— Издание вашей книги нанесло бы ущерб безопасности страны и нашим отношениям с союзниками, — продолжал главный цензор. — Издание ее совершенно невозможно. Более того, вы должны сдать мне все экземпляры рукописи и материалы, использованные при ее написании. В том числе экземпляры, которые находятся у других лиц.

Рафаэль пытался сопротивляться.

— Книга состоит из фактов и свидетельств, которые уже публиковались в других газетах, — убеждал он генерала. — Они не могут представлять никакой опасности для нашей страны. Все это известно!

— Я пришел к другому мнению, — главный цензор был непреклонен.

— Если я перепишу книгу, есть шанс, что вы ее разрешите? — спросил Рафаэль.

— Если вы принесете мне новую рукопись, я опять буду ее читать, — дипломатично ответил главный цензор. — В этом состоит моя работа. Но обещать ничего не могу.

— Тогда скажите мне, чего именно я должен избегать в своей новой книге! — возбужденно произнес Рафаэль.

Бригадный генерал, который провел больше воздушных боев, чем журналист Рафаэль выдержал столкновений со своими редакторами, не попался на уловку:

— Я повторяю вам, что вся ваша книга наносит урон обороноспособности страны. Каждое слово в вашей книге опасно.

На этом разговор закончился. Рафаэлю было вручено письменное заключение военного цензора:

«1. Вы передали на просмотр цензору рукопись вашей книги о ядерной программе Израиля.

2. Я изучил эту рукопись и в соответствии со своими полномочиями настоящим сообщаю вам свое заключение. Поскольку книга почти полностью основана на секретной и совершенно секретной информации и в ней цитируются секретные документы, я запрещаю ее публикацию — как целиком, так и отдельных ее частей. Ее издание, по моему мнению, нанесло бы урон обороноспособности Израиля.

3. Ввиду описанного выше характера рукописи, представленной вами цензору, а также ввиду того, что в книге содержится множество цитат из секретных и совершенно секретных документов, предлагаю вам сдать в цензуру все экземпляры подготовленной вами рукописи, а также все секретные материалы, на основании которых рукопись написана».

Рафаэль не верил своим глазам.

— Секретных документов у меня не было и нет. Отдавать нечего, — пробурчал он напоследок.

Главный цензор пожал плечами.

Рафаэлю было ясно, что дело не в документах. Он поплелся к редактору своей газеты, влиятельному в политическом мире человеку с хорошими связями в правительстве.

Редактор предложил Рафаэлю дорогую кубинскую сигару и искренне посоветовал немедленно сдать цензору все экземпляры рукописи, чтобы не создавать себе новых проблем.

— Я боюсь, что тебя могут просто арестовать, если ты не выполнишь их требований.

— Неужели до этого дело дошло? — изумился Рафаэль. Он был совершенно выбит из колеи.

— Ты себя недооцениваешь. Из-за твоей книги вчера утром собиралось правительство, — сообщил редактор.

— Шутишь? — не поверил Рафаэль.

— Члены правительства тоже думали, что премьер шутит.

Но говорят, что Шимону было не до шуток. Премьер-министр сообщил, что твою рукопись необходимо запретить. Генеральный прокурор тут же подтвердил, что цензурный запрет вполне законен.

— И никто не возразил? — спросил Рафаэль.

— Никто не возразил, — подтвердил редактор. — Шимон был убедителен, как никогда.

Премьер-министром Израиля был Шимон Перес, опытный и мудрый политик. Сторонники жесткой линии считали его слишком мягким, но либералы премьера уважали. Рафаэль считал себя сторонником Переса, несколько раз встречался с ним и не ожидал от премьер-министра такого решения.

— Что же мне делать? — проговорил растерянно Рафаэль.

— Сдай рукопись и подожди, — посоветовал редактор. — Я не знаю, почему они так обозлились на твою книгу, но в любом случае запрет не может быть долгим. Через несколько месяцев сделай новый вариант и попробуй еще раз. Может быть, к этому времени я что-нибудь узнаю.

Рафаэль предпринял последнюю попытку. Он хорошо знал одного из министров в правительстве Переса. Он позвонил министру домой.

Рафаэль знал, что, в принципе, важнейшие вопросы решаются в депутатском буфете в здании кнессета, куда помимо депутатов имели доступ только руководители партий. Здесь можно было за столиком свободно уединиться с нужным министром и поговорить по душам.

Но Рафаэлю нужен был разговор с глазу на глаз.

Они встретились в Кирии — районе Тель-Авива, где находятся правительственные учреждения, в том числе, резиденция министра обороны и начальника Генерального штаба. Министр каждый понедельник обедал в ресторане тель-авивской гостиницы «Самуэль», на берегу моря.

Люди, которые хотели с ним поговорить и имели на то право, тоже заказывали себе столик в «Самуэле»: в ресторане с министром было легче беседовать, чем в его кабинете.

Обычно министр был внимателен к просьбам. В политическом мире страны все постоянно менялось. Долго быть министром невозможно, следовательно, надо с максимальной пользой провести короткий срок в высоком кресле: поссориться с немногими, но подружиться со многими. В маленьком Израиле все друг друга знают и отказывать очень трудно. Или вместе учились, или служили в армии, или выросли в одном кибуце.